— Такое горе, просто не верится. Прими мои соболезнования, – сказал, а на душе никак, — ровно, спокойно. Да, конечно, я тоже, как и другие, — изображу, как мне жаль, — но на самом деле этого не испытываю. Я эмоционально черств. Просто иду дальше. Долгожданные встречи, длительные расставания, встречи с друзьями. Смеюсь, сожалею, а внутри ничего.
Все эмоции ушли. Раньше были когда-то, переживал, удивлялся, радовался. А потом оборвалось. Ровное состояние, ни за кого не переживаю. Эмоции остались только внутри меня. Порадоваться – за себя. И страх тоже только за себя. Кому-то плохо, личное горе, нанесли физическую или душевную травму, – я не чувствую, не принимаю близко к сердцу. Мне страшно только за себя, я боюсь, что такое могло бы случиться со мной. При этом боль другого человека – вот он совсем рядом – не чувствую, его боль на себя не перенимаю. Мне ровно, спокойно, мне никак.
Хотя желание жить ярче, насыщенней, эмоциональнее, — раскрыться, чтобы все внутри наполнилось эмоциями, — остается, живет где-то, спрятанное внутри. Смотришь на мир с таким множеством возможностей и боишься вылезти наружу, подавляешь чувства. А когда случайно вырвется «лишняя» эмоция – настороженно осматриваешься вокруг с надеждой, что никто не заметил. Не вызвало ли осуждения других людей вокруг — очень зависим от оценки окружающих, т.к. уверенности в проявлениях себя нет.
С одной стороны – спокойное ровное состояние, а с другой – желание чувствовать. С точки зрения Системно-векторной психологии Юрия Бурлана, люди не рождаются одинаковыми – люди рождаются разными, и каждому свое удовольствие. Одни стремятся к новизне, другие к постоянству.
Есть люди, для которых эмоции, красота и любовь – главные ценности в жизни. Системно-векторная психология объясняет это наличием в них зрительного вектора – одного из восьми векторов, представляющих из себя особенный набор свойств и желаний. Желания людей со зрительным вектором от рождения – это быть эмоциональными, открытыми, широко распахнутыми глазами смотреть на мир. Они добрые, отзывчивые, яркие и чувственные люди. И это заданные качества, которые проявляются у взрослого человека, если было правильное развитие в детстве.
Однако часто бывает иначе. Когда они чересчур (для других людей) чувственные – это вызывает непонимание, осуждение других людей: «Слезами горю не поможешь!» Это очень эмоциональные люди от рождения. И слезы у них «стоят» очень близко. Слезами они выплескивают свои чувства наружу. Потом и словами зрительные люди научаются выражать свои эмоции. Театральное искусство – вот пример, где проявляется их талант, умение выразить любое чувство, сыграть, прожить его с огромной эмоциональной амплитудой.
В детстве такие дети часто плачут. Все дети часто, но эти особенно. Что мы привыкли слышать, когда плачет мальчик: «А ну, перестань реветь, не плачь, хватит ныть, мужчины не плачут, сопли подбери!» Во дворе дети с таким «багажом» – объект насмешек. Таких ситуаций ребенок начинает избегать, пытаясь не давать своим чувствам вырываться наружу. Ком подходит к горлу – приходится сдерживаться. Старается скрыть свою плаксивость. Когда слезы предательски наворачиваются, трет глаза, как будто что-то попало. В любой ситуации эмоции оставляет при себе, чтобы не показывать их.
Повзрослев, привыкает себя сдерживать настолько, что, когда необходима чувственность, сопереживание, умение почувствовать другого, – он оказывается неспособным это дать. Т.к. нет навыка выносить свою эмоциональность наружу, создавать сердечную связь с другими людьми. В результате формируется закрытость, т.е. замкнутость внутри себя. Но слезы — это нормально, они целительны и освободительны, помогают пережить тяжелую эмоцию и ощутить облегчение.
Причины черствости
Почему же я, будучи взрослым, не способен почувствовать внутри себя боль другого человека или радость? Этому могут быть две основные причины. Одна, как писалось выше, – когда с детства чувственность осмеивалась в обществе, не принималась ни родителями (чаще отцом), ни во дворе, ни в школе.
Тогда эмоции прячутся глубоко внутри, свойства зрительного вектора не развиваются. Человек остается полон тревог , формируется мистически-суеверное мировоззрение, ведь желания вектора никуда не исчезают, а приобретают другую форму. В этом случае, человек испытывает страх от чужого горя: «Какой ужас, как я боюсь, что это случится со мной».
И вторая – это следствие сверхстресса при потере сильной эмоциональной связи. В этом случае душа человека становится, — словно выжженная пустыня, — он просто не способен что-либо чувствовать; подсознательно, в целях защиты от нового удара, отталкивает от себя желания сопереживания, сочувствия. Психическое как бы руководствуется принципом, что лучше совсем ничего не чувствовать, чем переживать такие сильные удары, которые не в силах пережить.
В таких случаях он ощущает равнодушие, — как от чужого, так и от своего собственного горя. Внешне при этом человек может быть вполне общителен, на словах – сопереживать, но внутри пустота.
Есть еще одна причина неумения сопереживать, – она касается всех людей, — это ощущение, что жизнь другого не относится к нему лично. Он успокаивает себя так: «Как хорошо, что это случилось не со мной», — словно количество ударов определено, и кому-то повезло меньше оттого, что горе «досталось» ему. Это случается, когда человек делит на мое и чужое, по аналогии с материнским инстинктом – за своего ребенка сердце болит, а другой не волнует.
Системно-векторная психология Юрия Бурлана показывает, — как мы связаны между собой, — раскрывает возможность чувствовать другого, тем самым ощущать жизнь в новых гранях, полнее и сильнее наслаждаться ею.
Вылезти из привычных рамок страхов, растопить свое равнодушие и сделать шаг на сцену собственной жизни непросто, но реально, — благодаря пониманию своей природы. Не чувствовать, не переживать, не жить, оставаться сухим к чужим переживаниям – это делает жизнь пресной и пустой. Но есть и другой способ – научиться правильно это делать, научиться сопереживать, сострадать, позволить себе целый мир, скрытый за болью другого.
Подробнее о человеческой природе можно узнать на бесплатных онлайн-тренингах по системно-векторной психологии Юрия Бурлана.
Мы все сталкиваемся с этой бедой. Мы присутствуем за богослужением, мы молимся дома, мы читаем Священное Писание и книги о духовной жизни, думаем о вещах Божественных, а наше сердце… Наше сердце на всё это не откликается. Нет, не просто не откликается – оно и не открывается, оно словно не хочет впустить в себя то, что должно наполнить его, стать его содержанием, его жизнью. Не хочет впустить благодать.
И оно остается холодным, сухим, маленьким и тесным. И мы не знаем, что нам делать с ним, как ему, а точнее – себе помочь. А помощь нужна, потому что живем мы лишь постольку, поскольку наше сердце живо, лишь настолько, насколько оно способно чувствовать, переживать, отзываться.
Преподобный Варсанофий Великий: «Чем больше ты смягчишь свое сердце, тем больше благодати вместит оно»
И протягивает нам руку помощи преподобный Варсанофий Великий, человек совершенный, никогда не говоривший от себя, но лишь возвещавший людям то, что открывал ему Святой Дух: «Чем больше ты смягчишь свое сердце, тем больше благодати вместит оно».
Вот она беда, вот она болезнь – сердечное ожесточение. Нет, не то ожесточение, которое мы испытываем в какие-то моменты по отношению к определенным людям в определенных обстоятельствах, другое – ставшее нашим привычным состоянием.
Стоит ли говорить, что окружающая нас жизнь в целом очень сложна, драматична, даже жестока? Не проходит и дня, когда бы человек не убивал человека – причем не за что-то важное, существенное или просто ценное, но и из-за пустяков, мелочей, подчас буквально – просто так. Не было за всю историю человечества, наверное, и кратчайшего периода, когда хотя бы где-нибудь не шла война, когда бы люди не истребляли друг друга беспощадно, варварски и нелепо. Не было и нет мгновения, когда бы кто-то не лгал, не предавал, не совершал подлости. Мир испорчен до крайности, он прогнил до предела, и человек – испорчен и гнил. И мы постоянно сталкиваемся с этой испорченностью и гнилью, мы входим в жизнь, не зная, чего можно ждать от людей, но очень быстро узнаём. Да, мы встречаем и доброе, и светлое, и настоящее, но как же много всего злого, темного, фальшивого!
И мы – ожесточаемся. Мы привыкаем защищаться, приходим к выводу, что лучший из видов защиты – нападение или хотя бы готовность сразу же контратаковать, как только атаковали нас. Мы стараемся так выстроить свою внутреннюю жизнь, чтобы быть максимально устойчивыми, неуязвимыми для человеческой злонамеренности, мы закрываемся. Но так получается, что закрывается наше сердце в итоге не только от людей, но и от Бога – потому что ожесточается оно.
И что делать с этой данностью? Быть наивными, не замечать, не сознавать того, какая она – жизнь? Получать удар за ударом, рану за раной, травму за травмой? И что же будет тогда с нами, что от нас останется? И разве не безумие это в принципе? Сложный, головоломный вопрос.
Но мне кажется, что он, как и многое другое, разрешается тогда, когда ты задаешь себе самому вопрос: «Да, ты прав. Но скажи: что для тебя на самом деле всего важнее?» Если важнее эта земная жизнь, комфорт и безопасность в ней, карьерный рост, финансовая успешность, то да, ты абсолютно прав: пренебрегать всем этим горьким опытом, жить как бы вопреки ему – безумие. Но что, если для тебя важнее жизнь иная, единственно подлинная – жизнь с Тем, Кто не только Творец и Источник жизни, но и Сама Жизнь? Тогда что с этим опытом, который реален, который отрицать невозможно, делать?
За свое сердце надо бороться – со своим страхом, со своим малодушием, со своей любовью к себе
Тогда… Тогда за свое сердце надо бороться – со всем тем, что меняет его, делает другим, чужим для Бога и для нас самих. Бороться не с тем, что угрожает нам, что нападает на нас, отнимает наше. Бороться с тем, что есть в нас самих, что является подлинной причиной, а не поводом к ожесточению: со своим страхом, своим малодушием, своей корыстностью, завистью, ревностью, с такой трогательной и вместе с тем предательской любовью – к самим себе. Бороться за любовь совсем иную – к людям и к Тому, по Чьему образу и подобию они, ставшие такими, какие есть они сегодня, созданы. К Тому, Кому они и такие дороги, Кем они безмерно любимы.
Нет, наверное, ничего труднее этой борьбы и этой любви. Сына Божия, ставшего Сыном Человеческим, именно она привела на Голгофу. Любить – значит открываться, значит отдавать себя, значит – жертвовать собой. Не без причины, не без нужды, не без необходимости, но всё же и открываться, и отдавать себя, и жертвовать – тогда, когда любовь требует этого, когда она заявляет, что можно только так и никак иначе.
Это очень сложный путь. Настолько сложный, что говорить о нем иногда не только неудобно, но и стыдно: знаешь, как часто то и дело соскальзываешь с него, как – иногда случайно, а иногда сознательно, жалея и тем самым губя себя, – с него сходишь. Куда? Да на ту самую безводную, бесплодную, проклятую почву ожесточения, когда в эту почву превращается, кажется, самая душа твоя.
Но нет счастья для души христианской (а какая душа не христианская, если христианка она по природе?) вне этого пути, вне пути борьбы за любовь, вне любви как таковой. И чего бы ты ни добился в течение отпущенного тебе здесь времени, что бы ни стяжал, как бы высоко ни вскарабкался, всё это не насытит твоего сердца, не принесет подлинной радости, ощущения того, что твоя жизнь – действительно жизнь, а не проживание.
Есть тайна, о которой узнаём мы лишь тогда, когда решаемся на открытость, на жертвенность, на беззащитность, хоть немного подобную той, которую видим мы в те мгновения, когда предается Сын Человеческий в руки грешников, когда подвергается Он и заплеваниям, и заушениям, и бичеванию, когда всё тело Его превращается в одну кровоточащую рану, когда воздвигается Он на кресте в высь неба и звучит при этом лишь одно: «Прости им, ибо не ведают, что творят» (Лк. 23: 34).
Любовь возводит тебя на твою маленькую голгофу, которых, может быть, много будет еще в твоей жизни, и ты вдруг чувствуешь, насколько близок к тебе Христос, что нет другого места, где такой удивительной была бы эта близость, таким ощутимым единение, как крест. И ты понимаешь, что всё стало другим – и эта жизнь, и твое сердце, и ты сам. Что ничего жестокого, ничего чужого в тебе в этот момент не осталось, но лишь то, что хочет в тебе видеть Господь.
Нет, наверное, опыта важнее, чем этот, нет опыта драгоценнее. И его, конечно же, имел в виду преподобный Варсанофий, когда давал когда-то ученику этот ответ: «Чем больше ты смягчишь свое сердце, тем больше благодати вместит оно».
Тонкий слой пыли лег на блестящую поверхность моих туфель. Тщательно начищенная обувь недолго тешила мой взгляд своей чистотой. Новый асфальт не спасал от пыли, которая въелась во все поры вновь выложенной дороги и, казалось, стала частью самого воздуха.
Эта пыль причиняла мне какое-то беспокойство, признак несовершенства, моя испачканная обувь приводила к непонятному мне самому дискомфорту и вызывала волнение в моей душе.
Мне казалось, что в последние месяцы в моей жизни что-то не заладилось. В совершенно нелепой ситуации произошло столкновение автомобиля, затем одна мелкая неприятность накладывалась на другую. Мне приходилось прикладывать усилия, чтобы решить одну проблему и, как только, я собирался вздохнуть свободно, другая неприятность уже стучала в двери. Окружающий мир совершенно не замечал моих потуг, хотя иногда мне приходилось прибегать к помощи родственников и друзей, иногда самому разбираться с оппонентами.
Неприятности рождали сомнения в душе, что приводило к наплыву печали и тоски. Я напоминал себе пловца, плывущего навстречу течению, мой упорный труд позволял мне оставаться на плаву, но река была готова понести меня по своему течению, как только я устану бороться…
Я шел по городу, когда мой взгляд столкнулся с взглядом старушки. На меня смотрели глаза, которые презрительно и равнодушно пронесли свой взор через меня.
Старушка была бедно одета, но опрятно. Мое присутствие на долю секунды оторвало ее от своего занятия, но затем она, совершенно отрешенно от внешних факторов, начала заниматься своим делом.
Разложив на земле несколько пакетов, женщина копалась в мусорном ящике, в поисках еды. Мне почему-то стало очень стыдно, стыдно оттого, что все время думал только о своих проблемах, стыдно оттого, что в этом мире есть люди, которые нуждаются в помощи, но не ждут ее от людей. Наши сердца словно камни, если рядом с нами кто-то голодает. Увы, нам всегда кажется, что самые главные проблемы в мире – это наши проблемы, самая сильная боль – это наша боль.
Увиденная картина потрясла меня, но, увы, я ничего не сделал для того, чтобы помочь старушке, да и что могло измениться в ее жизни от моей жалости и мелкого подаяния.
Сам факт возможности такой беды служил укором для меня и для таких людей, как я, чьи сердца очерствели, и могли жить только своими делами и проблемами.
Я невольно задавался себе вопросом, вправе ли мы ожидать милости от Всевышнего, если сами не способны на милосердие?
Я стоял на обочине дороги, мимо меня равнодушно проплывали роскошные автомобили, поднятая пыль ложилась на мои туфли. Мир предпочитал не замечать бедную старуху, впрочем, и старушка не жаловала его своей любовью.
Меня уже не беспокоила пыль на обуви, мои неприятности ничего не значили по сравнению с той бедой, в которую попала эта женщина. Ее одиночество и бедность являлись спутниками последних лет ее жизни на этой земле, и мир предпочитал не замечать чужое горе.
Богатство и нищета могут сосуществовать рядом, но вряд ли они когда-нибудь поймут друг друга.
Многие не жалеют нищих, они их просто презирают. Мусорный ящик же дарил старушке возможность жить, утолять свой голод и не просить ни у кого подаяния. Мусорный ящик в мире черствых сердец стал для нее единственным источником пропитания.
Наверняка каждому из нас приходилось когда-либо слышать фразы: « Да у него каменное сердце! » или: « Он стал таким холодным! ». Возможно, мы и сами иногда замечаем, что начали относиться к определённым вещам, действиям иначе. Кто-то просто теряет интерес, другой теряет веру. Так или иначе, процесс «затвердевания» сердца, имеет большие последствия для человека, как внутренние, так и внешние.
У заключительного Божьего посланника пророка Мухаммада (да благословит его Аллах и приветствует) спросили: «Кто из людей лучший? » Он ответил: «Всякий тот, кто выметает из своего сердца и по-настоящему правдив [говорит лишь правду либо молчит] ». У него уточнили: «Относительно правдивого все понятно, мы знаем кто это, а кто такой «выметающий из сердца»? » Последовал ответ: «Это тот, чье [сердце] набожно, чисто от греха, в нем нет желания обидеть кого-то или притеснить, нет злобы, ненависти, нет зависти [то есть если, подобно пыли, грязи или случайному мусору, что-то из упомянутого появляется, то оно «выметаемо». А потому к лучшим могут отнести себя те, кто поддерживает чистоту души, сердца, а также правдивость своей речи на соответствующем уровне, причем на постоянной основе]».*
Ибн Маджа М. Сунан [Свод хадисов]. Рияд: аль-Афкяр ад-давлия, 1999.
С. 455, хадис № 4216, «сахих»
Все мы знаем, что сердце является источником нашей веры (имана). На все происходящие события в первую очередь реагирует именно сердце. То, что таится в нём, является исходным пунктом наших деяний. Если в сердце есть доброта, милосердие, то и человек совершает лишь благородные деяния, а если в сердце начинает закрадываться сомнение, плохие мысли, зависть, то и поведение человека меняется в соответствии с его состоянием души.
Такие негативные черты характера, как , озлобленность отравляют сердце, заполняют его целиком и в нём не остаётся места для любви, поминания Всевышнего Аллаха.
Ещё один фактор, который делает сердце «больным», ‒ это навязчивые мысли. Какое-то событие или человек могут занять наши мысли на целый день, неделю, месяц и т.д. Человек постоянно думает лишь об этом, не замечая, что вокруг происходит масса всего интересного, полезного.
Те поселения (города, государства)… Мы рассказываем тебе о том, что с ними было. К ним [к их жителям] приходили посланники [избранные Нами из их же числа] со знамениями [очевидными чудесами, подтверждавшими правдивость их слов и истинность их миссий]. [Многие из них] не становились верующими по той причине, что не поверили ранее [еще до прихода пророков укрепились и укоренились в своих языческих убеждениях]. Подобным образом Всевышний запечатывает сердца безбожников. [Грехами и атеистическими убеждениями человек постепенно превращает свое сердце в нечто черствое, мертвое, на что на определенном этапе накладывается Божья печать, подтверждающая в том числе и духовную глухоту, слепоту. С какими чарующими речами к таким людям ни обращайся, какие фантастические чудеса ни показывай, они найдут всему этому свое объяснение, пройдут мимо и останутся равнодушными].*
Священный Коран, 7:101
Каждый мусульманин наполняет своё сердце верой, любовью к Всевышнему Аллаху при помощи , получения , совершении благих, угодных Всевышнему деяний.
Они [кто обращен, возвращается сознанием и душой к Всевышнему] уверовали, и их сердца становятся умиротворенными во время упоминания Господа. Не упоминанием ли Его успокаиваются (начинают чувствовать уверенность) сердца?!*
Священный Коран, 13:28
Но для кого-то, например, становится обычным ритуалом, при котором он совершает одни и те же действия изо дня в день, совершенно не вкладывая душу, всю свою любовь к Всевышнему Аллаху. Это тоже ослепляет наше сердце, делая его более чёрствым.
Пророк Мухаммад (да благословит его Аллах и приветствует) сказал:
Если человек совершает грех, на его сердце появляется черное пятнышко. Оставление греха [отстранение себя от него], раскаяние в содеянном и испрашивание прощения у Господа отполировывают сердце [удаляют с него это пятно]. Если же человек повторяет [те же] грехи снова и снова, пятно увеличивается до такой степени, пока не покроет все сердце [обернув его в некую беспросветную оболочку]. Это и есть то окутывание, обертывание («ар-ран»), которое упомянуто Всевышним в Коране.*
хадис от Абу-Хурайры,
св. хадисов Ахмада, ат-Тирмизи, ан-Насаи, Ибн Маджа
Ученый Хасан аль-Басри сказал: «Ар-ран» — это многократное совершение грехов до такой степени, что сердце слепнет, почернев от них. А вот «ат-тоб» (запечатывание сердца) - это уже нечто более страшное ». [Аз-Зухайли В. Ат-тафсир аль-мунир. Т.15. С. 494]
Источником же очищения сердец являются положительные , поступки, совершаемые во благо, а также вдумчивое чтение Священного Корана.
Несомненно, на всё воля Всевышнего, Он ведёт прямым путём того, кого захочет. Мы же, в свою очередь, должны как можно чаще прислушиваться к нашему сердцу и помнить, что именно оно является источником наших деяний, за которые несём ответственность.
Кому Аллах (Бог, Господь) раскроет сердце для покорности Ему [для осознания сердцем и практики в делах смыслов заключительного Писания и наставлений последнего из посланников Божьих ‒ Мухаммада], такой человек приобретет свет от Бога. [Его жизненный путь станет более ясным и понятным для него, «освещенным», мотивация заменит инертность, дисциплина ‒ беспечность, храбрость в благом и праведном устранит с его пути малодушие, леность, а жизнерадостность наполнит его душу настолько, что грусти и печали станет невыносимо тесно.] Разве [такой человек похож на жестокосердного, бессердечного]?!
Горе тем, чьи сердца черствы к упоминанию Бога [безразличны к этому и бесчувственны. Божественные наставления и назидания не находят отклика в их душах, окаменевших сердцах]. Таковые ‒ в очевидном заблуждении!*
Священный Коран, 39:22
Одним из качеств, которым может обладать верующий человек, является — «басы ра» (ударение на второй слог), то есть «проницательность», умение почувствовать ситуацию наперед. Это качество пробуждается (особенно у верующего), когда человек спокоен, свободен от эмоций, уравновешен и разумен.
Приведённый аят также раскрывает полезность естественного на уровне сердца восхваления Всевышнего. Часто это помогает человеку прозреть в том или ином трудном для него жизненном вопросе, смягчив сердце и пробудив разум.
Шейх Ибн Араби сказал:
«Сердце ‒ полированное зеркало, состоящее целиком из поверхности, которая никогда не ржавеет… Когда сердце вплотную занято познанием причин материального мира и таким образом отвлекается от познания Бога, такое внимание к чему-либо помимо Господа и представляет собой ржавчину на поверхности сердца. Она мешает покрытому ею сердцу открыть Истину, ибо Божественное присутствие постоянно обнаруживает себя, и невозможно представить, чтоб оно было когда-либо скрыто от нас. Далее, когда такое сердце не принимает Божественного присутствия путем похвального обращения к религиозному закону, потому что оно приняло что-то иное вместо него, то об этом ином говорят как о «ржавчине, покрове, слепоте, замке, коросте»».
В хадисе говорится:
Поистине, дозволенное очевидно и запретное очевидно, а между ними находится сомнительное, относительно которого многие люди ясного представления не имеют. Остерегающийся сомнительного освобождается (от него) ради (сохранения) своей религии и своей чести, а занимающийся сомнительным придёт и к совершению запретного, ибо он подобен пастуху, пасущему около заповедного места своё стадо, которое вот-вот окажется там. Каждый владыка обязательно имеет такое заповедное место, а заповедным местом Аллаха является то, что Он запретил людям. Поистине, есть в теле человека кусочек плоти, который, будучи хорошим, делает хорошим и всё тело, а будучи негодным, приводит в негодность и всё тело, и, поистине, кусочком является сердце.
хадис от Абу Абдуллаха ан-Ну"ман бин Башира,
св. хадисов Аль-Бухари и Муслима
Да очистит Всевышний наши сердца от всего того, что их очерняет, и осветит их Своим божественным нуром (светом)!
Зиля Азизова,
Махалля №1
*С комментариями Ш. Аляутдинова
Оглавление
Отчего сердце человеческое ожесточается? Ответ кажется простым и очевидным: от перенесенных страданий и тягот, от нужды, от непосильного горя… А если еще точнее - от людской злобы и бесчувствия, на которые человек просто вынужден был научиться отвечать тем же. Вроде бы все тут логично и правильно. Но - лишь на первый взгляд.
При более серьезном рассуждении эта простая схема не выдерживает никакой критики. Уже хотя бы потому что огромное множество людей сумели не ожесточиться и сохранить способность к любви и милосердию в самых чудовищных условиях - на войне, в концлагерях, в палатах для неизлечимо больных. И напротив - вполне благополучные, ни в чем не нуждающиеся и ничем не стесненные люди могут вести себя так, будто у них вместо сердца - камень. А самое главное, если принять мысль о том, что ожесточение человека - результат воздействия на него извне, то с неизбежностью нужно будет признать, что человек несвободен в своем выборе между милосердием и черствостью, что выбор этот целиком зависит от обстоятельств его жизни, а добрым и отзывчивым способен быть только тот, кому судьба всю дорогу выдавала одни лишь медовые пряники. Однако практика убедительно доказывает, что в реальной жизни все обстоит ровно наоборот: как раз люди хлебнувшие в жизни лиха куда чаще бывают способны к состраданию и участию в чужой беде. И потом все мы хорошо знаем, что именно в преодолении трагических обстоятельств выявляют себя самые лучшие, самые благородные и возвышенные человеческие качества. Самоотверженность, героизм, жертвенность в принципе невозможны там, где все хорошо и где нет человеческого горя и страданий.
Таким образом, очевидно, что тяготы жизни - лишь одно из возможных условий ожесточения сердца человека, но никак не его причина. Это только собака, как известно из детской песенки, бывает кусачей от жизни собачьей. Ну так на то она и собака, у нее нет этических критериев и свободы нравственного выбора. Человека определять по этой же линейке можно лишь в том случае, если хочешь его унизить и приравнять к животному.
Ледниковый период
Но откуда же тогда берется столько ожесточения в людях? За примерами далеко ходить нет нужды:
И ведь большей частью никаких особо страшных бед при этом в нашей жизни не происходит. Повод к началу такого «ледникового периода в сердце» может быть настолько ничтожным, что мы даже не всегда способны его отследить. Просто в определенный момент вдруг констатируешь, что живешь словно бы в какой-то капсуле, отделяющей тебя от всего остального мира, и любая попытка пробиться к тебе извне не вызывает в твоем сердце ничего, кроме раздражения и неприязни. Собственно, само слово «ожесточить» буквально и означает - сделать жестким, твердым, неспособным воспринимать какое-либо воздействие извне. Не случайно ведь противоположное жестокосердию качество человека принято обозначать в тех же категориях, но с обратным знаком - «мягкосердечный». То есть способный к перемене своего сердца, сохранивший эмоциональную пластичность.
Как же происходит в человеке потеря такой драгоценной способности?
В христианстве, безусловно, есть ответ на этот важный для каждого человека вопрос. Но для того чтобы правильно его понять, необходимо сделать небольшой экскурс в текст Священного Писания.
Казни египетские
Есть в Библии место, которое можно рассматривать как некий универсальный ключ к пониманию человеческого жестокосердия во всех его многообразных проявлениях. Это история с фараоном, к которому Бог отправляет пророка Моисея вызволять еврейский народ из рабства, и говорит ему при этом странные слова: …когда пойдешь и возвратишься в Египет, смотри, все чудеса, которые Я поручил тебе, сделай пред лицем фараона, а Я ожесточу сердце его, и он не отпустит народа (). Далее на Египет обрушивается целая череда бедствий, известных под названием «казни египетские». В результате испуганный фараон сначала все-таки отпускает евреев домой, заплатив им за годы рабства очень богатую компенсацию. Но потом меняет свое решение, отправляется за ними в погоню, и в результате - гибнет в море со всем своим войском .
В приведенных выше словах Бога можно увидеть вопиющую несправедливость. Еще бы: Сам ведь ожесточил фараону сердце, а потом стал его же наказывать, и, в конце концов, погубил? Не удивительно, что именно это место Библии оказалось оселком, на котором оттачивали свое остроумие сначала советские, а за ними - и сегодняшние пропагандисты атеизма. Однако поспешные выводы во все времена были свидетельством не очень глубокого ума. И раз уж речь идет о реплике из Библии, наверное, есть прямой резон ознакомиться с толкованием, которое дает на нее .
Грязь и солнце
Слова «ожесточу сердце», казалось бы, говорят о каком-то насильственном действии со стороны Бога, которое лишает фараона свободного волеизъявления. Но сама логика библейского повествования прямо говорит об обратном. На это обращает внимание преподобный : «Если Бог ожесточает сердце, то в сердце, которое ожесточает Бог, не могут происходить перемены. Если же фараон, терпя наказание, говорит: «Отпущу», а по миновании казни удерживает и не отпускает евреев, то значит, что ожесточение сердца его было не от Бога, но от внутреннего расположения, по которому во время наказания готов он соблюдать заповедь, а как скоро получает облегчение - попирает законы…». Собственно, так оно все и происходило: далее в Библии прямо говорится …И увидел фараон, что сделалось облегчение, и ожесточил сердце свое и не послушал их , как и говорил Господь ().
Фараон сам ожесточил свое сердце, и никто его к этому не принуждал, а уж тем более этого не делал Бог. Но тем не менее очевидно, что Бог как-то участвовал в этом, иначе не было бы смысла в словах Я ожесточу . Вот только характер этого участия был совершенно иным, нежели может показаться при поверхностном прочтении библейского текста.
Святитель пишет о причинах ожесточения сердца фараона так: «Что же значит - Бог ожесточает? Казалось бы, это нелепо. Но о Боге говорится, что Он сделал жестоким грязное сердце фараона, подобно тому как солнце делает жесткой грязь. Каким же образом? Долготерпением, ибо Он делал его жестоким, являя к нему долготерпение. Здесь случилось подобное тому, что бывает, когда кто имея у себя порочного слугу, обращается с ним человеколюбиво. Чем человеколюбивее обращается с ним, тем худшим делает его, не потому, будто сам научает его пороку, но потому, что слуга пользуется долготерпением его к увеличению своей порочности, потому что пренебрегает этим долготерпением».
То же самое говорит и святитель , распространяя этот принцип с библейской ситуации на все случаи человеческого ожесточения вообще: «Слово ожесточает не так следует понимать, что Бог силою Своею производил ожесточение в сердце непокорных, подобно фараону, а так, что непокорные нравом, под действием милостей Божиих, сами, по своему злонравию, не умягчаются, а более и более ожесточаются в своем упорстве и непокоривости».
Бог и совесть
Итак, слова об ожесточении Богом сердца фараона - не более чем фигура речи. Подобным образом в известной лирической песенке говорится: «Ах, эта девушка меня с ума свела, Разбила сердце мне, покой взяла». Хотя очевидно, что с ума тут сводит себя сам пылкий поклонник, а упомянутая девушка может быть вообще не в курсе его когнитивных и эмоциональных проблем.
Фараон сам ожесточил свое сердце. И в этом факте можно увидеть тот самый, упомянутый выше ключ к пониманию причин людского жестокосердия. Оказывается, твердым, словно засохшая на солнцепеке грязь, наше сердце становится в ситуации, когда нам открывается Бог. И совсем необязательно это должно происходить через великие и страшные чудеса, подобные тем, через которые Бог являл Себя фараону. В нашей повседневной жизни все обстоит куда проще, но тем самым и куда трагичнее для нас - мы ожесточаемся, когда нам открывается истина. Ведь, если определять совсем просто, истина - то, что есть на самом деле, в противоположность обману или заблуждению. И когда человек вдруг начинает видеть себя именно так - без иллюзий и самообмана, - это может оказаться для него очень тяжелым испытанием, даже без каких-либо знамений или чудес свыше. Ведь так непросто бывает осознать, что ты, мягко говоря, неправ в своих мыслях, словах или поступках, даже когда эта неправота для тебя самого очевидна.
И тогда возможны два варианта реакции на открывшуюся картину своей жизни. Первый - это покаяние, признание своей ошибки, желание исправиться. Второй - глухая защита от увиденного, жесткий блок, отторжение. Но… отторжение чего? Того, что есть на самом деле, то есть - истины! Так человек закупоривает себя в некий духовный панцирь, отделяющий его от реального мира, так ожесточается человеческое сердце.
Однако каким же образом во всем этом участвует Бог, и почему это болезненное осознание своей неправоты следует считать встречей с Ним? Дело в том, что у каждого человека есть удивительное свойство, позволяющее нам безошибочно определять нравственное содержание наших действий. Это - совесть, которую преподобный прямо называет божественным светом в нашей душе: «Когда Бог сотворил человека, то Он всеял в него нечто Божественное, как бы некоторый помысл, имеющий в себе, подобно искре, и свет и теплоту; помысл, который просвещает ум и показывает ему, что доброе, и что злое: сие называется совестью, а она есть естественный закон». Поэтому действие нашей совести с достаточным основанием можно считать действием Бога: ведь не случайно каждый из нас на опыте знает, как совесть может вступать в конфликт с нашими планами, оценками, решениями. Очевидно, что в природе человека она как бы «не совсем наша», и по отношению к личности человека парадоксальным образом является неким ее оппонентом. Эта искра божественного, присущая нашей душе, и высвечивает перед нами ту неправду, которую мы совершаем или даже еще только собираемся совершить. Кроме того, в христианстве дистанция между этикой в отношениях с Богом и этикой межчеловеческих отношений практически сведена к нулю словами Христа: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне (Мф 25 :40). И когда мы не желаем признать очевидной своей неправоты перед любым человеком, это означает не что иное, как ожесточение нашего сердца перед Самим Христом.
Воск и глина
Ну и, наконец, еще один аргумент. В Евангелии Господь прямо отождествляет истину - с Собой: Я есмь путь и истина и жизнь (). Здесь слово «истина» означает уже не просто некую данность, имеющую место в действительности, а нечто неизмеримо более высокое и важное. Истина в богословском понимании - это творческий замысел Божий о мире и о человеке, то, какими мы должны быть, согласно Божьему замыслу.
Через душевную боль наша совесть ежедневно показывает нам, где мы уклонились от этой Истины, где мы уклонились от Христа. И не так уж важно, в каких обстоятельствах это произойдет: обидим ли мы жену или сами обидимся, накричим на детей или просто с раздражением толкнем случайного прохожего в уличной давке.
Ведь под солнечными лучами различные вещества ведут себя очень по-разному: воск - размягчается, обретает способность принять новую форму, измениться. Глина же, наоборот, твердеет, сохнет, становится жесткой и нечувствительной к пальцам гончара или скульптора. Так и сердце человека - при встрече с Богом может либо размягчиться, подобно воску, либо - окаменеть, словно глина. А вот чему его уподобить - глине или воску, - это решает лишь сам человек, в этом и заключается божественный дар свободы, полученный людьми еще при сотворении. Внешние обстоятельства нашей жизни могут быть самыми разнообразными - благоприятными, или кошмарными; ровными, словно шоссейная дорога, или ухабистыми, как разбитый проселок. Но ожесточить или смягчить на этих путях свое сердце человек может только по собственной воле - когда Бог откроет ему Себя в каком-нибудь совсем неприметном для стороннего наблюдателя случае. Так вполне благополучный и счастливый богач из евангельской притчи каждый день отказывал в милости Христу, хотя перед ним был всего лишь покрытый коростой нищий бомж Лазарь. Так благоразумный разбойник, за свои преступления приговоренный к мучительной смерти, уже на кресте нашел в себе душевные силы пожалеть распятого рядом с ним Господа.
Подробнее обо всей этой истории можно прочитать в библейской книге “Исход”. - А. Т.
Моисея и его брата. -
А. Т.
